Неточные совпадения
— Тебе надо подкрепиться, судя по лицу-то. Сострадание ведь на тебя глядя берет. Ведь ты и ночь не спал, я слышал, заседание у вас там было. А потом вся эта возня и мазня… Всего-то антидорцу кусочек, надо быть, пожевал. Есть у меня с собой в кармане
колбаса, давеча из города захватил на всякий случай, сюда направляясь, только ведь ты
колбасы не
станешь…
Мороз увеличился, и вверху так сделалось холодно, что черт перепрыгивал с одного копытца на другое и дул себе в кулак, желая сколько-нибудь отогреть мерзнувшие руки. Не мудрено, однако ж, и смерзнуть тому, кто толкался от утра до утра в аду, где, как известно, не так холодно, как у нас зимою, и где, надевши колпак и
ставши перед очагом, будто в самом деле кухмистр, поджаривал он грешников с таким удовольствием, с каким обыкновенно баба жарит на рождество
колбасу.
— Вот и другой еще! — вскрикнул со страхом ткач, — черт знает как
стало на свете… голова идет кругом… не
колбас и не паляниц, а людей кидают в мешки!
Стали сперва заходить к Елисееву, покупать вареную
колбасу, яблоки… Потом икру… Мармелад и портвейн № 137. В магазине Елисеева наблюдательные приказчики примечали, как полнели, добрели и росли их интендантские покупатели.
— Да как же, матушка барышня. Я уж не знаю, что мне с этими архаровцами и делать. Слов моих они не слушают, драться с ними у меня силушки нет, а они всё тащат, всё тащат: кто что зацепит, то и тащит. Придут будто навестить, чаи им ставь да в лавке
колбасы на книжечку бери, а оглянешься — кто-нибудь какую вещь зацепил и тащит.
Стану останавливать, мы, говорят, его спрашивали. А его что спрашивать! Он все равно что подаруй бесштанный. Как дитя малое, все у него бери.
Публика несколько раз хохотала над ним и хлопала ему, и больше всех Николай Силыч. По окончании представления, когда все зрители поднялись и
стали выходить. Николай Силыч, с другом своим Насосычем, снова отправился к актерам в уборную. Там уже для них была приготовлена на подносе известная нам бутылка водки и
колбаса.
— Ах вы, с своими цыпляточками! — возражает Боченков, — а ты вели-ка, Архипушка, первоначально
колбасы подать, там в кулечке уложена…
Станешь, что ли,
колбасу, Иван Онуфрич, есть?
— Это уж больно что-то тово, — рассуждал Абрам Семеныч, — размашист
стал оченно… Это, брат
колбаса, больно уж вольготно тебе будет, коли начальников стегать
станешь.
Мальчик без штанов. Так то задаром, а не за грош. Задаром-то я отдал —
стало быть, и опять могу назад взять… Ах,
колбаса,
колбаса!
Александров обернулся через плечо и увидел шагах в ста от себя приближающегося Апостола. Так сыздавна называли юнкера тех разносчиков, которые летом бродили вокруг всех лагерей, продавая конфеты, пирожные, фрукты,
колбасы, сыр, бутерброды, лимонад, боярский квас, а тайком, из-под полы, контрабандою, также пиво и водчонку. Быстро выскочив на дорогу, юнкер
стал делать Апостолу призывные знаки. Тот увидел и с привычной поспешностью ускорил шаг.
— Солоненька, брат, колбаса-то! — говорит он, — впрочем, я неприхотлив! Мать-то ведь тоже разносолами потчевать не
станет: щец тарелку да каши чашку — вот и всё!
Он замечал также, что Зинаида и подруги её относятся к своим забавам, точно к неизбежной повинности, как солдаты к службе, и порою думал, что бесстыдством своим они тоже обманывают и себя и ещё кого-то. Его скоро
стала отталкивать от Зинаиды её назойливая жадность к деньгам, попрошайничество; это было выражено в ней более резко, чем у Серафима, который тратил деньги на сладкое вино «Тенериф», — он почему-то называл его «репным вином», — на любимую им
колбасу с чесноком, мармелад и сдобные булки.
Вносят полный завтрак, состоящий из
колбасы, ветчины, загибенек, фаршированного поросенка, сыра, балыка и двух бутылок вина. Никита и Сергей, оба в белых перчатках,
становятся у дверей.
Надя Федорова принесла мне большой кусок чайной
колбасы и, когда я
стала отнекиваться, пресерьезно заметила...
Одолев
колбасу, Александр Иваныч встал и, приподняв правую бровь, помолился на образ. Бровь так и осталась приподнятой, когда он затем опять сел на диванчик и
стал рассказывать мне вкратце свою длинную биографию.
— Ты прав, у вас не было. У вас ведь гороховой
колбасой кормили, — и то не жирно. А мы тогда сначала пришли с охоты, и
стали скучать, что Цезарий в палатке целуется, и многие тоже начали подумывать: как бы и себе улизнуть домой, да тоже бы курку с маслом есть, да целоваться.